все эти дни руки в карманах, часто видела этот жест у него. Похоже это он себе в рефлекс вводил, когда начинал злиться (или испытывал какие-то бурные эмоции, хорошие или плохие), руки прятал в карманах.

Это правильно, мы выяснили, что я готова мириться с его эгоизмом, вспыльчивостью и замашками деспота, но только не с насилием. Это терпеть не буду.

Кстати, еще одно стало открытием — Дима действовал грубо, резко, чтобы замаскировать эмоциональный раздрай. К примеру, когда брал меня на столе — был немного груб, но это ничто по сравнению с тем возбуждением, которое отравляло кровь и тело. Зато вчера ну тот последний секс, который я назвала занятием любовью, когда мы целовались Дима прислонил пальцы к моей щеке и погладил. И его пальцы дрогнули на моей щеке. Я ощутила это дрожание на коже.

Может быть из-за этого разрыдалась чуть позже во время оргазма.

Очень настойчиво какая-то мысль меня донимала вчера целый день. Сплюнула в раковину зубную пасту, подняла взгляд на себя в зеркале. Глаза счастливо поблескивали и улыбка во все лицо. И тут у меня улыбка сломалась, в два раза уменьшилась по длине.

Не… не… не… не… я не могла второй раз так опростоволоситься. Не могла… нет… нет. Где эти дурацкие противозачаточные таблетки? Я вчера забыла принять таблетку. В результате прошло сорок восемь часов… и был секс… несколько раз. Где эти таблетки? Рванула из ванной к своей сумке.

Теперь сидеть молиться до наступления критических дней?

Ну не реально же с одного промаха забеременеть, правда ведь? Всего лишь одну таблеточку пропустила.

А если подумает, что я специально промолчала. И таблетку намеренно не выпила? Ужас….

Глава 11 «Конец отдыха»

Первую половину дня решили для разнообразия приготовить обед. Продукты заказали и вместе готовили, на фоне был включен телевизор с каким-то боевиком. И мало Диме стрелялок в жизни, не устал от вечных драк? А мне было все равно, пусть, что хочет смотрит.

Обед долго готовили, с перерывами на тесные, воздухо-выбиваемые объятия, на столе и на прочих поверхностях. Вечно приходилось искать какие-то поверхности, что поделать если ростом не выдалась, а Дима, наверное, уставал носить на себе, как обезьянку.

Но как вспоминала этот момент, когда меня «бросали» на член в этой позе, тело сразу обдавало пламенем, пальцы на руках приятно покалывало.

Я становилась сексуально озабоченной. Это всё он! Вот он! Вот этот персонаж, который резал сейчас огурцы. У него «любовно» получалось даже готовить. И я тайно мечтала, чтобы он и меня так любовно разделал, как овощ.

Лицо покраснело от горячих мыслей, отвернулась к своей картошке в мойке и срочно стала очень тщательно и пристально рассматривать ингредиент будущего блюда.

Дима прочитал или увидел мысли на моем лице, потому что одну руку убрал от овощей и схватил меня за попу, пододвигая к себе боком. А я не сопротивлялась, когда поцеловали за ушком, и когда рука, пощупав попу, скрытую только шортами, перелезла вдоль талии дальше на грудь и смяла, я совсем не сопротивлялась. Ни капельки, к тому же, не забывала один момент — в правой руке у него нож!!!

Погладила пальчиками Диме подбородок, почувствовала легкую щетинку. Он не брился эти пару дней, от этого сразу казался «взрослым», грозным, похож на типичного бандита из боевиков, оставалось сигарету в зубы и запах перегара добавить.

— Мурррр, — призывно мяукнула, прикрыв глаза.

— Кису… надо… отодрать, — расслышала рык уже отнюдь не котика на ухо, а скорее зверя. Нож звякнул по столешнице и с этим звуком у меня прервалось размеренное дыхание.

Всевышние силы не дайте скончаться… я никуда не хотела. Хотела здесь остаться с ним. Не помнила подобного ощущения прежде, оно ни на что не похоже. Мне спокойно, тепло, иногда холодно, когда его руки теряли меня. Здесь… с Димой… было лучше, чем когда-либо. С высокой колокольни плевала на весь мир, пусть крутится и без нас.

А Дима опять амебный стал, сидел и о чем-то думал, а мне приходилось развлекать постоянно и трещать без умолку. А он слушал и слушал. Кто бы меня заткнул, боялась перестану разговаривать, и мы опять разойдемся на разные полюса мира.

У него спросишь:

— Любишь меня?

А в ответ:

— Ну?

Лёньке много раз признавалась, а этому не могла, стеснительно было, язык не шевелился. Ощущение будто голос потеряла внезапно и перебороть не могла себя, выдавить как-то.

После обеда мир — этот ужасный мир Немии решил вспомнить о нас. Чтоб его! Не крутился без нас.

Господин Пудель прервал отдых своим звонком. Теперь не знала, ненавидеть кудрявого или благодарить за помощь. И ведь как точно — привез вечером и под вечер объявил конец.

Собирались с Димой раздельно, каждый в своих мыслях. Ну и что мы должны сказать друг другу? Кажется у нас был очень, очень приятный секс. Или только казалось, а может у него всегда так? С его-то дамочкой? В конце концов, я не очень опытная любовница… я бы сказала, что в этом деле ноль или (ноль целых, пять десятых) из пяти.

Ехали на моей машине, с водительского сидения меня нагло пнули. Сказали, что противопоказано буйно помешанным управлять транспортным средством, тем более на больших скоростях.

При этом сам втопил далеко за сотню, очень далеко за эту цифру. Ему можно быстро ездить — утверждал, что умеет. На поворотах из-за этого швыряло сзади на креслах, но я стойко распрямлялась, ставила локоть на колено и смотрела на Диму очень внимательно. Он читал нотации о моей безответственности и вспыльчивости, а я не злилась, потому что не слушала. У меня в глазах рябил огромный вопрос! Сколько раз за пол года или, сколько они встречаются с Юлей, Дима с ней успел переспать, и в каких позах? Он ее тоже всегда так поднимает и опускает на… на…

Юля низкая, как я, а значит ею тоже можно крутить, как угодно. Хоть слова и застревали в горле… ничего… сейчас сказану. Выдавлю.

Но не задача! Появилась сеть на телефонах, и я оглохла от звонов в багажнике. Смс, звонки, про Диму молчу у него минут пять музыка не прерывалась изо всех агрегатов. В подобном темпе и провели ночь в дороге, Дима говорил по телефону, я отвечала на поздравления с праздником, на вопросы, где пропала близким, но только по смс. Не хотелось отвлекать занятого господина болтовней.

А Дима словно забыл обо мне, поэтому я